С. Ганеман "Органон врачебного искусства"

Предисловие редактора русского перевода

ПРЕДИСЛОВИЕ В. БЕРИКЕ

Шестое издание "Органона", оставленное Ганеманом готовым к публикации, представляло собой экземпляр пятого, последнего немецкого издания, опубликованного в 1833 году, буквально прослоенный рукописными листами. В восьмидесятишестилетнем возрасте, в годы активной врачебной практики в Париже, он закончил тщательную ревизию своего сочинения, внимательно просматривая параграф за параграфом, внося изменения, вычеркивая, делая примечания и дополнения. Сам Ганеман известил некоторых друзей о подготовке нового издания его великого труда. Об этом можно прочитать в его письмах и, в частности, в письме Беннингаузену, самому чуткому его последователю и ближайшему другу. В письме к нему из Парижа Ганеман пишет: "Я работаю над шестым изданием "Органона" и уделяю ему несколько часов по воскресеньям и четвергам; всё остальное время уходит на лечение больных, приходящих в мой дом". И своему издателю, г-ну Шаубу, в Дюссельдорф, он пишет в письме, отправленном из Парижа 20 февраля 1842 года: "Теперь, после восемнадцати месяцев работы, я закончил шестое издание моего "Органона", наиболее близкое к совершенству". Ниже он выражает свою волю видеть книгу напечатанной наилучшим образом, на лучшей бумаге, совершенно новым шрифтом; короче говоря, он хотел видеть это, по всей вероятности, последнее издание замечательным во всех отношениях. Желания почтенного автора были полностью выполнены издателями.
Все примечания, изменения и дополнения я тщательно перевёл с бывшей в моём распоряжении рукописи. Ганеман сам выполнил её своим замечательно мелким, чётким почерком, прекрасно сохранившимся за эти годы и таким же разборчивым сегодня, как и сразу по написании. При переводе тех обширных частей книги, в которые он не внёс никаких изменений, в том числе большого "Введения", я использовал прекрасный перевод пятого издания, выполненный д-ром Даджеоном, характеризующийся сочетанием совершенного английского с замечательно верным соблюдением специфического ганемановского стиля.
Ниже следуют некоторые из наиболее важных изменений, появившихся в этом последнем издании.
В обширном примечании к параграфу 11 он рассматривает следующий важный вопрос: что есть динамическое влияние - двигатель - а в параграфах 22 и 29 отражены его последние взгляды на жизненный принцип. Этот термин он употребляет во всей книге, предпочитая его термину "жизненная сила", использовавшемуся в прежних изданиях.
Параграфы с 52 по 56 полностью переписаны, а к параграфам 60-74 добавлены обширные примечания. Параграф 148 написан практически заново и посвящен происхождению болезни; в нём отрицается Materia peccans как главный этиологический фактор.
Громадное значение имеют параграфы 246-248, так как они касаются вопросов дозировки при лечении хронических болезней. Здесь он отступает от требования назначать одну дозу и советует повторять дозы, но уже в других потенциях. Параграфы 269-272 посвящены техническим указаниям по приготовлению гомеопатических лекарств, главным образом, в соответствии с его позднейшими взглядами.
Вечный вопрос о назначении двойных лекарств, не являющихся химическими сложными веществами, полностью и окончательно разрешён в параграфе 273, устраняющем все сомнения в ложности этого метода.
Полностью новым и чрезвычайно важным является примечание к параграфу 282. Здесь его рекомендации по лечению хронических болезней, определяющихся псорой, сифилисом и сикозом, абсолютно отличаются от указаний, данных в прежних изданиях. Теперь он советует начинать лечение большими дозами специфических для них лекарств и, если это необходимо, назначать их по нескольку раз ежедневно, постепенно восходя к высшим степеням динамизации. При лечении остроконечных кондилом он считает необходимым сочетание местного лечения и внутреннего применения лекарства.
Представляемая книга является последним словом Ганемана в отношении принципов, развитых им в первом и последующих изданиях; она разъяснена и расширена благодаря богатому опыту автора, накопившемуся к последним годам его врачебной деятельности по лечению как острых, так и хронических заболеваний. Исторически шестое издание - это книга величайшего интереса и значимости, так как она венчает изумительное философское проникновение Ганемана в сущность врачебного искусства. "Органон" Ганемана является высшим достижением медицинской философии, практическая интерпретация которого поистине проливает потоки света и поведёт врачей при помощи Закона Лечения и новый мир терапии.
Д-р Джеймс Краусс из Бостона, эрудированный и прилежный ученик Ганемана, удостоил нас чести написать введение к этому изданию. Я хочу выразить ему свою благодарность и признательность, как за введение, так и за другую ценную помощь.

Вильям Берике
Сан-Франциско, декабрь 1921 г.

ВВЕДЕНИЕ

(к переводу доктора Берике шестого издания "Органона" Ганемана)

Выдающийся перевод на английский язык пятого немецкого издания "Органона" Ганемана, выполненный Даджеоном, тщательно сохранён в этом английском переводе шестого немецкого издания, выполненном доктором Вильямом Верике. Врачи в двойном долгу перед ним за спасение этого последнего подлинного труда Ганемана от возможной утраты и за перевод его хорошим, ясным, не сбивающимся на пересказ языком. Дважды над этой рукописью Ганемана нависала опасность утраты. Первый раз - во время осады Парижа во франко-прусской войне 1870-71 гг. и повторно - во время разорения Вестфалии в Мировой войне 1914-18 гг. Доктор Берике сыграл главную роль в предоставлении медицинскому сообществу этой последней медицинской рукописи Ганемана.
Всё, когда-либо написанное Ганеманом, представляет исторический интерес для медицины, поскольку, несмотря на все попытки невежественных, предубежденных и приспосабливающихся так называемых историков медицины принизить значение Ганемана для этой области человеческой деятельности, Ганеман остаётся одной из четырех эпохальных фигур в истории практической медицины. Гиппократ, Наблюдатель, ввёл искусство клинического наблюдения как обязательное основание диагноза болезни. Гален, Распространитель, своим могущественным авторитетом распространил учение Гиппократа по всему медицинскому миру. Парацельс, Критик, ввёл химический, а также физический анализ в практику медицины. Ганеман, Экспериментатор, открыл симптоматический источник диагностики как болезни, так и терапевтического средства, сделав тем самым практику медицины научной.
В научной медицинской практике мы исследуем каждого пациента, страдающего любым из местных, пластических, трофических или токсических заболеваний, свойственных человеку, с целью выявить все признаки и симптомы болезни, все болезненные проявления для того, чтобы сформулировать диагноз болезни и терапевтического средства, а также определить прогноз заболевания. Посредством наблюдения мы исследуем патологические явления и сравниваем их с физиологическими с целью диагностической интерпретации, прогностического предсказания и оказания терапевтического воздействия. Мы диагностируем, соотнося данное патологическое состояние со сходными с ним патологическими состояниями. Мы диагностируем анатомическую область, в которой локализуется поражение, то есть, выявляем поражённый орган и его часть, поражённую в наибольшей степени, отвечая тем самым на вопрос "где?". Мы диагностируем физиологический процесс, то есть, выявляем воспаления, выпоты, дегенерации, некрозы, атрофии, гипертрофии, аплазии, гиперплазии и отвечаем тем самым на вопрос "что?". Мы диагностируем этиологический фактор, то есть особенности развития, травматизацию, инфицирование, возбуждение и отвечаем тем самым на вопрос "как?". Мы диагностируем терапевтическое воздействие, то есть, определяем лекарственное лечение для исцеления и временного облегчения, а также профилактическое лечение, направленное на оздоровление.
Лечение пациентов при пороках развития, смещениях, нарушении питания, травмах, внедрении инородных тел, посттравматических и инфекционных воспалениях, новообразованиях осуществляется с помощью лекарственных, хирургических или гигиенических средств или с помощью применения всех трех средств к данному пациенту. Хирургия может устранить или ослабить анатомические дефекты, разрастания и извращения. Пища, вода, воздух, тепло и холод, массаж и внушение, так же как и вытяжки из желез для компенсации недостаточной функции эндокринных желез, или вакцины для стимуляции образования антител, или сыворотка для обеспечения антителами, могут излечить или облегчить избыточность, недостаточность или извращённый характер физиологических процессов, могут восстановить их здоровое течение.
Лекарственная терапия может излечить или облегчить избыточное, недостаточное или извращённое воздействие этиологических факторов, воздействия, которые не лечатся или не могут быть излечены, а также не облегчаются или не могут быть облегчены хирургическими, гигиеническими или квазигигиеническими средствами.
Невозможно выявить все предшествовавшие этиологические последствия, обусловившие последующие заболевания. Легче провозгласить Tolle causam, чем реализовать этот лозунг на практике. Как же в таком случае должны мы при помощи лекарственных веществ устранять или облегчать их проявления? Именно на этот вопрос впервые в истории ответил Ганеман, сказав: "Устраните проявления, и вы устраните заболевание, причину проявлений". Cessat effectus cessat causa. Эмпирическая медицина гадает, рекомендует, пробует, нападает на верное решение и ошибается, ошибается и снова наводит верное решение. Научная медицина не гадает. Научная медицина, как и всякое другое мастерство, сравнивает проявления, ощущения и движения с соответствующими им проявлениям, ощущениями и движениям. Только шарлатаны от медицины поносят метод сравнения как ненаучный. Всё, что мы можем делать научно и что лежит в пределах человеческих сил, это наблюдать и классифицировать, сравнивать и делать выводы. Ганеман говорит, что мы должны использовать лекарства, опираясь на знание их истинных эффектов. Поскольку невозможно знать все предшествовавшие этиологические факторы последовавших болезней, постольку мы должны лечить болезненные проявления, известные нам, при помощи лекарственных воздействий, которые мы установили и знаем. Болезненные проявления устраняются при помощи лекарств, имеющих соответствующие лекарственные проявления. Если болезненные проявления устраняются in toto,мы достигаем излечения. Если болезненные устраняются частично, мы достигаем временного облегчения. Научное сравнение болезненных н лекарственных проявлений ведёт к диагностическим выводам научной медицины, делает научную медицину возможной.
В 1790 г Ганеман предпринял свой прославленный опыт с хиной. С тех пор и до 1839 г, то есть в течение примерно пятидесяти лет, он провёл опыты с девяносто девятью лекарствами и оставил записи своих наблюдений их действия на тело человека. Эти записи, опубликованные в его трудах "Fragmenta de Viribus Medicamentorum Positivis", "Materia Medica Pura" и "Хронические болезни", являются крупнейшим, самым тщательным и плодотворным исследованием лекарственных воздействий, из всех когда-либо выполненных одним исследователем, до или после Ганемана, во всех анналах истории медицины.
Ганеман, по всем параметрам, был безупречным экспериментатором. Он принимал четыре драхмы хины дважды в день. Он испытывал пароксизмы озноба и жара. В своей врачебной практике он встречался с подобными пароксизмами озноба и жара. Он излечивал их при помощи хины, Перуанской коры. С тех пор уже невозможно было утверждать, что Перуанская кора излечивает пароксизма озноба и жара потому, что является горьким или вяжущим лекарством. Отчётливо проявился истинный вывод, Перуанская кора излечивает пароксизмы озноба и жара потому, что Перуанская кора вызывает пароксизмы озноба и жара. Стала очевидной необходимость методичного обнаружения лекарственных свойств фармакологических средств. Тот, кто утверждает, что Ганеману следовало экспериментировать не на себе, а на собаках, кошках, крысах или мышах, ещё не знаком с научной логикой. Заболевание проявляется не только чувственно воспринимаемыми объективными признаками, но и сообщаемыми субъективными симптомами. Может ли проводящий эксперименты человек записать субъективные ощущения собак, кошек, крыс или мышей, когда ни собаки, ни кошки, ни крысы, ни мыши не в состоянии сообщить ему своих субъективных ощущений? Нет двух людей, абсолютно сходных между собой в здоровье и болезни. Неужели собаки, кошки, крысы или мыши больше похожи друг на друга, чем сами люди друг на друга?
Экспериментатор-рутинёр, или так называемый экспериментатор, ставит опыты так, как будто они являются самоцелью. Вот причина, по которой оказываются бесплодными многие общественные и частные опытные лаборатории. Экспериментатор экспериментирует, но не знает, почему он экспериментирует. Нравственным оправданием может быть то, что он экспериментирует потому, что получает за это деньги, но где же научное оправдание? У Ганемана было научное оправдание его экспериментов. Вот причина, по которой его эксперименты не были бесплодными.
Опыты ставятся или с целью наблюдения для последующей индукции, или с целью подтверждения индуктивных умозаключений. Экспериментирование - это анализ, дедукция, аналитическая дедукция. Мы делаем дедуктивные умозаключения о свойствах объектов природы, людей, лекарств по контрасту с другими свойствами. Мы наблюдаем различия. Наблюдение заключается в сравнении, взвешивании, оценке различий. Мы сравниваем по соответствию. Мы классифицируем по схожести. Классификация - это синтез, индукция, синтетическая индукция. Мы классифицируем и осознаём для последующих рефлексии, обдумывания, оценки. Мы подыскиваем необходимые формулировки. Мы формулируем гипотезы для последующей проверки. Мы проверяем при помощи экспериментирования, аналитической дедукции сформулированные научные выводы, результаты научной индукции.
Ганеман экспериментировал ради наблюдений. Он постиг на себе самом, что симптоматические эффекты Перуанской коры подобны симптоматическим эффектам перемежающейся лихорадки, которые он устранял у других людей при помощи Перуанской коры. Кто может утверждать, что хина, принятая здоровым человеком, не вызовет признаков, объективных симптомов и ощущений, субъективных симптомов, подобных таковым при перемежающейся лихорадке? Ганеман выявил различия между состоянием здоровья, когда он не принимал лекарства, и болезненным состоянием, когда он принимал лекарство. Ои не был бесплодным наблюдателем. Восприятие привело к пониманию. Ганеман осознал симптоматическое сродство лекарств к тканям, подобие симптомов лекарств и тканей как закономерность, существенно важную для лекарственного лечения заболеваний, излечимых при помощи лекарств. Если когда-либо имел место чёткий научный вывод, сделанный на основе научных наблюдений, то им был вывод Ганемана о подобии симптомов лекарств и тканей, который он назвал гомеопатией, и для разъяснения которого он в 1810 г. написал "Органон врачебного искусства", и последовательно переписал его в 1819, 1824, 1829, 1833 гг. и окончательно дополнил и исправил издание 1833 г.. подготовив это, шестое, последнее издание и 1842 г.
Он ошибался? Может быть, его концепция была преждевременной? Ганеман не принадлежал к тем, так называемым, учёным, которые собирают и каталогизируют воспринимаемые ими факты, проявляя не больше научного воображения, чем каталогизаторы в библиотеках или сборщики налогов. Наука - это подтверждённые или подтверждаемые знания, полученные в результате понимания объектов перцепции, индукции дедуктивных умозаключений. Для научного понимания на основе восприятия требуется не так много объектов перцепции. Ошибался ли Пифагор, когда делал вывод о том, что Земля круглая, исходя из того, что раньше видел паруса и мачту, а не корпус появляющегося на горизонте корабля? Была ли его концепция преждевременной, ложной, вследствие того, что все, кроме Аристотеля, в течение практически двух тысячелетий придерживались точки зрения, что Земля плоская, и потому, что потребовалось почти две тысячи лет, чтобы Колумб начал, а Магеллан завершил кругосветные плавания?
Сам Ганеман видел, что в его выводе не было ошибки. Он сам был своим собственным Колумбом, своим собственным Магелланом. Ганеман лечил своими собственными руками, своих собственных поддающихся лекарственному лечению пациентов и учил других врачей лечить их собственных поддающихся лекарственному лечению пациентов на основании осознанного им метода подобия симптомов. В 1797 г. он использовал Veratrum album для лечения колики, Nux vomica для лечения астмы, и излечивал своих многочисленных пациентов, приходящих к нему как в период временного пребывания в Кёнигслютере, так и в период его жизни в Париже, при помощи метода подобия симптомов, центрального метода научной лекарственной терапии. Его подтверждения были истинно научными. Сомневающиеся в этом, в действительности не сомневаются. Они не знают, в чём их сомнения. Подтверждения Ганемана убеждают тех, кто имеет ум, достаточно целостный для научных суждений, кто не приносит целостности своего ума в жертву идолам дня, кто воспроизводит ганемановские экспериментальные проверки научных наблюдений и выводов должным образом. Любой другой метод, кроме метода, в соответствии с которым следует в состоянии здоровья принимать четыре драхмы хины дважды в день, чтобы подтвердить или опровергнуть наблюдение Ганемана, не является научным экспериментом по проверке наблюдения Ганемана о подобии симптомов хины и перемежающейся лихорадки. Любой другой метод, кроме метода, в соответствии с которым следует пациентам, страдающим перемежающейся лихорадкой, назначать хину, чтобы подтвердить или опровергнуть метод подобия симптомов при назначении доз меньших, чем употребляемые для возбуждения у здоровых людей симптомов, подобных симптомам перемежающейся лихорадки, не является научной экспериментальной проверкой вывода Ганемана о том, что метод подобия симптомов является целебным методом для излечимых заболеваний. Использующие другие методы не имеют даже лягушачьих лапок Аристофана, чтобы встать на них. Пастер, узнавший, что дженнеровская прививка менее тяжёлой коровьей оспы предотвращала появление более тяжёлой натуральной оспы, сделал вывод о профилактическом лечении инфекционных заболеваний менее тяжёлыми по своим проявлениям прививками возбудителей конкретных заболеваний. Как Пастер подтвердил свои выводы? Он взял некое число овец, вакцинировал некоторых из них уменьшенными дозами возбудителя сибирской язвы, затем ввёл всем животным большие его дозы, достаточные для развития сибирской язвы: все вакцинированные ранее овцы остались живы, а невакцинированные погибли от сибирской язвы. Пастер, как и более ранний и великий Ганеман, был научным, а не мнимым экспериментатором.
Эра научных медицинских экспериментов начата никем иным, как Ганеманом. Учёный до глубины души, Ганеман ставил научные эксперименты ради научных наблюдений. Обладая живым и сильным умом, он сделал из своих научных наблюдений научные выводы. Бескомпромиссный при проведении проверок, он бесконечно подтверждал свои выводы на больных, и навсегда сделал свой метод подобия симтомов центральным лечебным методом научной терапии. Вот уже более ста лет врачи осознанно или неосознанно следуют этому методу. Результаты подтверждают точку зрения Ганемана. Нет большего достижения, чем открыть научную истину и передать её последующим поколениям, принимающим и развивающим её. "Органон врачебного искусства" Ганемана выходит в свет для обучения методу подобия симптомов как экспериментального основания патологической и терапевтической диагностики, как echte Heilweg научной медицины.

Джеймс Краусс, доктор медицины
Бостон, 30 сентября 1921 г.